25 ноября состоялась третья онлайн-панель международной научно-практической конференции «Проблемы и аспекты источниковедения в современной науке и сопряженных отраслях». На научной панели спикеры – ученые, исследователи, практики и эксперты из разных областей наук и деятельности представят свои доклады о том, что создает ученого.
Что делает ученого ученым? Четкое следование правилам публикаций в рецензируемых журналах или же действительные научные исследования, открытия и вклад в науку? На сегодняшний день есть «известные ученые», которые не сделали ни одного открытия, или же публиковали откровенный фейки, и в то же время есть те, кто действительно внес вклад в развитие какой-либо области науки или отрасли, но не был признан научными кругами. Так что же создает ученого?
На обсуждение было поставлено 2 вопроса (они ниже). Дискуссия участников длилась около 3-х часов. Ответы на вопросы академика, PhD. Олега Мальцева.
Вопрос 1. Что создаёт ученого? Публикации в индексируемых журналах или его научные работы, например, монографии?
По моему мнению, поднятый вопрос «Что создает ученого?» является самым проблематичным в научной среде. Я человек не толерантный, и очень часто возражаю против того, что считаю некомпетентным и, в общем-то, глупым. Мы как философы должны понимать, что все в этом мире временно. И те требования, которые сегодня предъявляются кем-то к кому, не делают человека ученым. То, что сегодня происходит в мире науки, очень похоже на танцы возле священного тела науки. Оценивание человека по количеству статей в Scopus, с моей точки зрения, не может являться объективной оценкой по отношению к ученому. Но периодически общаясь с коллегами, я слышу и такие идеи. Мне достаточно часто приходилось читать публикуемые материалы в журналах Scopus. Честно, сложно себе представить, кто это вообще читает. Не говоря уже о том, что вы не часто встретите в этих журнала действительно научную статью. Хочу напомнить коллегам, что наши с вами предшественники придерживались несколько других стандартов науки. Никогда не было, чтобы какое-то книжное издание устанавливало стандарты в науке, для этого есть более авторитетные научные сообщества. Напомню, докторская диссертация Карла Густава Юнга составляла 40 страниц. Вероятнее всего мы должны обращать внимание на содержание, а не на запятые, ошибки и требования к отступлению от границ до начала первой строки.
Расскажу вам как работают самые старейшие европейские научные общества и как у них создаются настоящие ученые. Попасть в такое научное общество желательно еще на стадии студенчества. Например, Гейдельберское научное общество берет свое начало с 1428 года. На самом деле в Европе существуют и другие не менее достойные, хотя и более молодые, общества ученых. Чтобы стать членом, необходимо, чтобы кто-то привел тебя туда за руку, это может быть твой наставник, ментор, научный руководитель.
Я вошел в научное общество, когда уже стал кандидатом наук (PhD). Мне выпала огромная возможность видеть изнутри как и что там происходит. Видеть, как молодой человек становится ученым, попав в среду знаменитых ученых. Общество в своем составе может иметь от 15 до 250 профессоров, разные общества имеют разный состав ученых. Безусловно, в таких обществах существуют стадии становления ученого, и они все изложены, и всем понятно какие стадии человек должен пройти, чтобы стать доктором, профессором и уважаемым членом этого научного общества.
Когда мы с вами говорим о том, что кто-то в рамках какой-то университетской науки создает в своем университете научные требования к тому, каким должен быть ученый, вероятнее всего он на это имеет право. Но это не равно требованию академического научного сообщества к ученому, это требование всего лишь какого-то университета. Ученого можно оценивать только одним способом — по вкладу, который он сделал, то есть, по той пользе, которую он принес обществу своими достижениями в науке. Никакие другие критерии оценки не могут быть применены к ученому, по причине того, что все остальное, в принципе, не имеет значения. Какую пользу вы принесли обществу, так вас общество и будет оценивать.
Пару слов о том, почему я достаточно скептически смотрю на индексовые журналы, слепое рецензирование и многие другие вещи, которые сегодня придумали некие коллегии ученых. Некоторое время назад, я был на конференции в Голландии и видел очень неприятную ситуацию. На трибуну со своим докладом вышел один достаточно известный врач, очень большой ученый в своей области и задал залу единственный вопрос «кто хочет меня отрецензировать?». Желающих в зале не нашлось. Чем интересен этот случай? Интересен он своей абсурдностью вещей. Если этот ученый мировой эксперт в своей области, то кто же его осмелиться рецензировать, если таких, как он, в мире несколько человек. И эти несколько человек уж точно не коллегии рецензентов. Я хотел бы посмотреть на того, кто бы взялся рецензировать профессора Массимо Интровинье. Вы же понимаете, чтобы отрецензировать профессора такой величины, нужно как минимум на ступень быть выше его, да и заниматься этой же проблематикой. А по факту, вся редколлегия журнала хуже разбирается в проблематике, которой занимается профессор Интровинье. Так появляется резонный вопрос: «как они могут его рецензировать?». Получается очень неприятная ситуация, когда первых лиц отраслей никто не может отрецензировать, но при этом, отказ в принятии их статьи в индексовые журналы вызовет скандал.
Сейчас существует немало конфликтных случаев, связанных с рецензированием, не говоря уже о коррупции, которая творится в научной среде со многими индексовыми журналами. Поэтому я на любые оценки «а сколько у тебя статей в Scopus» всегда смотрю очень скептически. Еще нужно помнить, что у американской, британской, немецкой и других науках разные требования к самой науке.
Вопрос 2. Как отличить подделку (fake) от научной работы? Проблема “понятности обществу” и “научности”: огромное количество научных трудов непонятно широкой публике. Для кого они написаны?
Меня всегда очень удивляло словосочетание «поиск финансирования» для ученого. С моей точки зрения это ужасное безобразие. Меня мои учителя учили по-другому, они говорили, что если ты действительно ученый, то ты всегда можешь применить науку и создать любые финансы для того, чтобы финансировать свои исследования. Сегодняшнее потребительское отношение некоторых учёных к тому, что им кто-то что-то должен дать, их как ученых очень дискредитирует. Давно сформировался некий стереотип того, как людьми воспринимается ученый: ученый своего рода волшебник (как сказал профессор Максим Лепский). Представляете себе, что получается — люди на все это смотрят и думают, как же этот волшебник не может сотворить волшебство и превратить свои знания в некие финансовые средства, которые могли бы профинансировать его исследования. Если в руках человека сила науки, то я думаю проблем с финансированием не должно быть вообще, такой вопрос даже не должен подниматься.
В ходе научной конференции я много услышал предложений от своих коллег и утверждений в ответ на вопрос «чем же занимается наука?». Конечно, я не со всеми коллегами согласен. Если мы всё поделим на поле известного и поле неизвестного, то, безусловно, внимание ученых должно быть сосредоточено в поле неизвестного. Сегодня очень многие люди путают такие вещи, как преподаватель и ученый. Существует стереотип такого рода: раз человек преподает в университете, следовательно он ученый. Это совершенно не так. Человек может всю жизнь заниматься преподавательской деятельность, иметь множество регалий, званий, наград, но все это его не делает ученым. Ученый, это человек, который:
— с одной стороны разрешает поле неизвестного, эта работа как раз и заканчивается научным открытием;
— с другой стороны смотрит за тем, чтобы зона известного не искажалась со временем под воздействием политических и прочих установок.
Сегодня появилось огромное количество работ, которые на первый взгляд могут показать научными, но при тщательном анализе выясняется, что это фейки. Многие меня спрашивают, так чем же научная работа отличается от ненаучной работы? Расскажу вам как в свое время выдающиеся ученые, мои дорогие учителя учили меня и объясняли мне, чем отличается научная работа от ненаучной, и почему так.
Когда я начинаю научную работу, то первое, что я всегда делаю, это определюсь с патронажем, то есть с вертикальным контролем. Я понимаю прекрасно, что в момент проведения научного исследования я как ученый могу ошибаться, у меня может сложиться неверное впечатление, поэтому я всегда выбираю вертикальный контроль, кого-то из своих коллег, с которыми я могу обсуждать свою текущую работу для того, чтобы мое сформировавшееся мнение не испортило ход научного исследования. То есть, дискуссия уже возникает в ходе самой научной работы, в ходе исследования. Очень многие люди считают, что если у меня с профессором Максимом Лепским очень хорошие отношения, то у нас не бывает «жарких» дискуссий по теме исследования. На самом деле это не так, во время экспедиций мы можем до утра вести бурное обсуждения относительно разности точек зрения в сформировавшемся вопросе. Как говорит Максим Анатольевич: вы мне друзья, но истина дороже.
Второй момент. Когда я открываю книгу и не вижу понятной методологии, а она должна быть в самом начале, то я понимаю, что это совершенно не научная работа. Люди должны понимать что вы использовали для того, чтобы получить результат. Третий этап — научная логика изложения. То есть, последовательность должна соответствовать научной логике изложения. Безусловно, подобного рода работа должна быть подвергнута научному редактированию. Для этого у нас и существует вертикальный патронат. После этого должна быть получена обратная связь от академического сообщества, то есть должны быть рецензенты на эту работу, прежде чем вы соберетесь ее публиковать. Наличие рецензента — это подготовка к дискуссии относительно этой работы в обществе. В интересах ученого подготовиться к дискуссии заранее, до того как вашу работу начнут критиковать. В результате этой работы должен получиться научный продукт. Я не знаю, у кого и в каком виде представлен научный продукт, но с мой точки зрения идеальным инструментом работы ученого является монография. Та же научная статья не уместит в себя раскрытие всей проблематики и хода работы, а позволит только обратить внимание на какую-то проблему. По сути своей, монография – это идеальный инструмент для ученого, а статья всего лишь вспомогательный инструмент.
(Доклад академика Олега Мальцева на международной научно-практической конференции «Проблемы и аспекты источниковедения в современной науке и сопряженных отраслях». )